Поделиться
Рождественскому фестивалю духовной музыки, впервые состоявшемуся в московском Доме музыки, удалось стать заметным и притягательным для публики событием. Хоры из России, Армении, Сербии и Великобритании представили в программах музыку нескольких столетий.
Но особенным событием стало выступление Хора Вестминстерского аббатства, во всем мире считающегося эталоном хорового искусства и таким же незыблемым достоянием Англии, как парламент или жизнь королевского двора.
Нынешнему хору уже почти пятьсот лет, но, по историческим сведениям, мальчики пели в аббатстве еще с XIV века. Такого "реликтового" коллектива в мире больше нет. И именно от "вестминстерских мальчиков" ждут того пения ангелов, которых так любили изображать на своих полотнах европейские художники разных эпох, прорисовывая стройные ряды златокудрых хористов с открытыми ртами и нотами в руках.
Конечно же, живой реальный хор на такой символизм не претендует, тем более что в состав его входят не только мальчики, но и взрослые маститые певцы, также прошедшие когда-то блестящую выучку в школе при аббатстве. Качество же ансамбля у этих музыкантов, способных охватить полную тесситуру от баса до контратенора и дисканта, вряд ли имеет конкуренцию в мире. В этом можно было убедиться и на московском концерте, где хор представил корпус сочинений, написанных специально для служб в Вестминстерском аббатстве (а в качестве органистов и композиторов в аббатстве служили в свое время крупнейшие персоны английской музыки - Генри Перселл, Орландо Гиббонс и другие). Репертуар Вестминстерского хора включает в себя сотни сочинений, и наряду с литургической музыкой перселловской эпохи в концерте прозвучали и сочинения ХХ века - Пуленка и Уолтона, Элгара и Хауэллса. И надо заметить, что стилистически хор оказался настолько подвижным, что независимо от жанра, композиторского стиля и хоровой техники демонстрировал сплошь образцы интерпретации - будь то Шеппард XVI века или ныне живущий Джон Раттер, чьи опусы "Нет музыки сладчайшей" и "Цвет древа дивного" отсылали слух не к церковному пению, а к бродвейским мюзиклам. И мальчики в алых закрытых облачениях-сутанах с белыми гофрированными воротничками оживлялись, помахивали нотами, поражая легкостью перехода от сложнейшей математически выверенной полифонии к плавающим ритмам современной музыки.
Причем хор звучал не "безликим" тембровым унисоном, а с индивидуальными красками, тонко подчеркнутыми и слитыми в мерцающее звуковое целое руководителем хора Джеймсом О Доннелом. В его интерпретациях музыки ощущался и интеллектуализм, и колоссальная внутренняя энергия, которую он посылал музыкантам в скупых и красиво отточенных жестах.
Отдельным открытием концерта стало искусство органиста, виртуоза Роберта Куинни, выступавшего с хором и с сольными номерами. Впервые за те пять лет, которые существует в Доме музыки орган, этот гигантский инструмент, уходящий под купол Светлановского зала, зазвучал с полнокровной, достойной его габаритов и эффектных форм силой, обнаружив свои абсолютно фантастические звуковые возможности - фанфары и синтезатор, шелесты и сфумато, грандиозные аккордовые пирамиды на ножной клавиатуре и звуки ветра и дождя. С такими неподражаемыми эффектами Куинни исполнил коронационный марш "Держава и скипетр" Уильяма Уолтона, написанный в 1953 году по случаю коронации Елизаветы II, и Симфонию из 29-й Кантаты Баха в переложении для органа.
Последним штрихом, заставившим зал взорваться стоячей овацией, стало пронзительное, проникающее буквально "под кожу", исполнение хором "Богородице, Дево, радуйся" из "Всенощного бдения" Рахманинова. Чистейший гимн Рождеству.